В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего.
Бердяев Николай Александрович
В свободе жизнь будет труднее, ответственнее и трагичнее. Этика свободы сурова и требует героизма.
В свободе скрыта тайна мира. Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия мира.
Вера есть внутренний духовный опыт и духовная жизнь, есть возрождение души, и она не может порабощать философию, она может лишь питать её. Но в борьбе против религии авторитета, сжигавшей на костре за дерзновение познания, философия отпала от веры, как внутреннего просветления познания.
Взятка — самая действенная русская конституция на все времена.
Все в человеческой жизни должно пройти через свободу, через испытание свободы, через отвержение соблазнов свободы. В этом, может быть, смысл грехопадения.
Всякое до сих пор бывшее организованное и организующееся общество враждебно свободе и склонно отрицать человеческую личность.
Государственно-правовое существование есть существование враждующих.
Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Демократия есть нездоровое состояние народа. В „органические“ эпохи истории никаких демократий не бывает и не возникает. Демократия — порождение „критических эпох“.
Демократия есть уже выхождение из естественного состояния, распадение единства народа, раздор в нем. Демократия по существу механична, она говорит о том, что народа как целостного организма уже нет.
Для всечеловечества должно быть отвратительно превращение русского человека в интернационального, космополитического человека.
Дух есть иное, высшее качество существования, чем существование душевное и телесное.
Дух не есть видимая вещь, он совсем не есть вещь среди вещей. Дух есть субъект, потому что субъект противоположен вещи.
Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.
Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.
Злейший враг свободы — сытый и довольный раб.
Критерий истины не в разуме, не в интеллекте, а в целостном духе. Сердце и совесть остаются верховными органами для оценки и для познания смысла вещей.
Культура никогда не была и никогда не будет отвлеченно-человеческой, она всегда конкретно-человеческая, то есть национальная, индивидуально-народная.
Любовь — как бы универсальная энергия жизни, обладающая способностью превращать злые страсти в страсти творческие.
